«Мы посчитали общенациональный бокс-офис за первые пять месяцев 2023 года и вышли на 800,2 млн грн. Из них украинские фильмы взяли 27% (почти 216 млн грн). А среди этих 27% проекты FILM.UA Distribution – это 22%. То есть фильмы, которые мы катали, – это 22% всего национального рынка. Мы шли к такому результату и действительно хотели, чтобы все достойное украинское кино было у нас», – говорит руководительница направления кинотеатральной дистрибуции FILM.UA Distribution Надежда Коротушка, подводя промежуточные итоги проката военного времени. Собственно особенностям дистрибуции украинского кино и коммуникации со зрителями во время полномасштабного вторжения посвящена вторая часть нашего интервью. Но для начала – обещанный в первой части разговора рассказ о фильме «Дві сестри», созданном командой FILM.UA в копродукции з Польшей.
– Мы называли этот проект высокорисковым, – улыбается Надежда. – В прошлом году – через пару месяцев после начала полномасштабного вторжения – на наш стенд на Каннском кинорынке пришел польский режиссер Лукаш Карвовский (Lukasz Karwowski). У меня, говорит, есть сценарий и все, что нужно – хочу снять кино в Украине сейчас. Часть производства я закрою своими деньгами, часть найдем, а от вас нужна поддержка в Украине: организовать съемку, ездить с нами, помогать. Если хотите править сценарий – правьте, будете полноценным копродюсером.
Погуглив, мы увидели, что ранее он снял полный метр, но нигде его не показывал. Как-то странно. А потом подумали: сценарий вроде неплохой – давайте попробуем, все равно ничего не снимаем. Это было в мае, а уже в августе мы начали съемку. По сюжету две сестры-полячки едут спасать папу в Украину, поэтому 90% фильма происходит в Украине. Во время съемок мы очень переживали, что ничего не получится, но, когда появился первый raw cut, я проревела весь фильм – для меня это было какое-то очищение.
– А почему переживали?
– Неизвестный нам режиссер, необычный метод: у него в сценарии нет четких диалогов. Прописаны основные тезисы, о чем они говорят, какие-то общие слова, но сам диалог ведут актеры. Импровизируют.
– Ну да, для нас это необычная история.
– А он свое предыдущее кино так снимал и говорит, очень хорошо получилось. В фильме много украинских актеров: главные героини – две полячки, также папа там появляется, а все остальные – украинцы.
– И наши актеры тоже работали по такой схеме?
– Да, и очень круто получилось. Лукаш – очень открытый, приятный человек. Видно, что он с душой это делает, вкладывает в кино свои средства. Мы с ним сейчас хорошо общаемся, дружим. У него большая семья, шестеро детей.
– А как он так быстро успел сценарий написать? Если он к вам пришел в мае, значит, за два месяца?
– Когда началось вторжение, он, как и многие поляки, начал хостить и до сих пор хостит украинцев. У него частный дом и еще небольшой дом на территории – туда заселились женщины с детьми из Кривого Рога. Он рассказывал, как общался с ними и проникся их историей. Говорит, я просто сел и написал сценарий. И понял, что хочу это снять, вложить свои деньги и найти украинского копродюсера.
– А кто еще из украинцев в команде фильма?
– Украинскую линию в сценарии дорабатывала Настя Лодкина. Исполнительным продюсером был Сергей Демидов. Я все это вела как генеральный. Ну понятно, что почти вся работавшая здесь команда – украинцы. Лукаш привез актеров и оператора, а все остальное – наши.
– Где делается постпродакшен?
– Лукаш делает в Польше: сейчас мы, собственно, ищем деньги, чтобы его завершить. Проект презентовался в Каннах на секции Work in Progress и в Португалии на форуме FEST, сейчас подаемся на другие питчинги. Ну а потом планируем попробовать податься на фестивали класса А. Посмотрев кино, мы думаем, что шансы есть.
– Вернемся к прокату. Когда вышел ваш первый за время войны релиз – «Скажені сусіди. Нові історії», – в целом на рынке произошел рост сборов на 40%. Потом вы старались выпускать ежемесячно по релизу: как эта регулярность выходов кореллировала с ростом сборов?
– От фильма к фильму было вот так, а потом – так (показывает плавно ввверх и резко вниз).
– Падение произошло из-за обстрелов и отключения света осенью?
– Да. «Максим Оса: золото Песиголовця» выходил 13 октября, и я очень хорошо запомнила эту дату, так как у всех была паника. Я находилась за границей, большинство команды – в Украине, и все мне писали, что прокат нужно отменять (10 октября 2022 года российские войска нанесли первый массированный ракетный удар по энергетической инфраструктуре Украины, он же был самым массовым с начала полномасштабной войны. – MBR). Я понимала, что у людей паника, и настаивала: «Выпускаем фильм, ни одна ракета не должна нам помешать». А сама переживала: «Блин, сейчас сольем кино».
Но в конце концов решили выпускать. Поэтому «Максим Оса» вышел во время обстрелов, когда били по инфраструктуре, а «Коза Ностра: мама їде» – в период блекаута, потому и было вниз. А потом вышел «Щедрик», сборы пошли вверх, и это был сюрприз для всех.
– Можно ли сказать, что эта регулярность, к которой вы так стремились, что-то изменила?
– Скажу так: если бы не было фильма «Скажені сусіди» в июле, мы бы не вышли с анимацией «Мавка» 2 марта. И я уверена, что «Люксембург, Люксембург» не вышел бы потом в апреле. Когда мы начали активно работать с внешними фильмами, не производимыми FILM.UA, большинство продюсеров отказывались выпускать свои проекты – все хотели «после победы». И каждый раз мы доказывали, что ждать не нужно, что свои фильмы мы тоже выпускаем, что это нужно для индустрии. Была проделана большая работа, и она продолжается. Но сейчас уже легче, потому что продюсеры видят: прокат работает, мы выпускаем. Смотря на все, как я это называю (улыбается). Эта регулярность дала рынку уверенность. Ну и понятно, если наши зрители перестанут смотреть украинское кино, то потом вернуть их будет очень тяжело.
– До полномасштабной войны вы очень тщательно отбирали внешние проекты для дистрибуции, а затем начали работать почти со всеми украинскими фильмами. Как произошел этот перелом?
– На самом деле мы многим отказываем. Кино берем, если понимаем, как с ним работать, если есть условная уверенность в том, сколько аудитории сможем собрать, и если знаем, как общаться с этим зрителем. Если понимания нет, мы отказываем фильму. В принципе, прокатав девять релизов с начала вторжения, мы понимаем, чего хочет зритель и как промотировать фильмы сейчас. Завесить весь город наружкой сегодня не поможет, требуется более глубокая работа. И мы знаем, что делать, поэтому сейчас я общаюсь со всеми продюсерами – даже с теми, кто говорит: «У меня такой артхаус, никто его не прокатает» (улыбается).
– За этот период вы многое узнали о зрителе, и определенные вещи были настоящим открытием. Можешь поделиться интересными инсайтами?
– Главный для меня как дистрибутора инсайт: сейчас зритель очень ответственно подходит к тому, что будет смотреть в кино. Если фильм демонстрируется в 10 утра у черта на куличках, он найдет этот кинотеатр, доедет и посмотрит. Зрители не ходят в кино ради фана: им нужен киноивент, кинособытие. И наша задача – сделать из фильма событие. Также, если кино достойное, зритель обязательно его досмотрит, хоть с пятого раза. Он будет системно ходить и досматривать кино, если тревоги мешают.
– А как вы делаете из фильма событие? Как в целом изменилось промо, что теперь работает?
– Во-первых, изменились периоды проведения промокампании. Раньше мы кричали о фильме за шесть месяцев до проката, а сейчас это бессмысленно. Сегодня кричишь, завтра в стране что-то происходит – и все забывается. Промокампанию «Мавки» (хотя это не очень релевантный пример), именно коммуникацию «со 2 марта в кино», мы начали за шесть недель до проката. Я всем привожу этот пример. Месяц, полтора месяца максимум – вся промокампания. Во-вторых, изменились инструменты коммуникации, и пиар сейчас приобрел большое значение. Поскольку внимание людей приковано к новостям, нужно быть в инфополе: заранее договариваться об интервью, «продавать» проект изданиям, искать пиар-партнеров. Чем ближе к релизу, тем больше мы наполняем инфополе материалами о фильме и кричим о нем именно через пиар. Ну и диджитал. Мы благодарны нашим радио-, ТВ-партнерам, промопартнерам вроде «Новой почты» – все эти вещи работают комплексно.
– Напоследок хочу поговорить о вашем первом опыте работы с авторским кино. В одном из интервью ты говорила, что «Памфір» мог бы собрать больше, если бы кинотеатры инакче к нему отнеслись.
– Кинотеатры не очень верили в это кино, но, в принципе, роспись у него была уже шикарная. Мне хотелось больше, потому что мы все были уверены, что стабильная аудитория фильма – 100 тыс. человек.
– А сколько было в итоге?
– Около 80 тысяч. Вот эту двадцатку мы не дотянули, хотя, я считаю, могли: все, что было сделано, давало шансы на сотку. Мне всегда трудно говорить с кинотеатрами об этом, потому что у них никогда нет какой-то однозначной позиции. Они говорят: мало промо. Ты показываешь, что было сделано. Они соглашаются, что промо достаточно, но находят другие причины: ноунейм-режиссер, ноунейм-актеры и т. д.
– Что было не так с «Памфіром»? Мало сеансов, утренние сеансы?..
– Мало сеансов, и где-то с третьей недели все ушло на первую половину дня. Хотя ясно, что на такое кино люди не придут с детьми.
– То есть прокат был долгим, но с утренними сеансами.
– Прокат продолжается, хотя фильм идет в одном кинотеатре («Планете кино» в «Блокбастере») одним сеансом. Но да, я была не очень довольна количеством и качеством сеансов и говорила кинотеатрам, когда видела, что заполняемость на других фильмах меньше. Как показатель: на фильме «Памфір» на втором уик-энде был рост.
– И «сарафан» был хороший.
– «Сарафан» был шикарный, но кинотеатры все же не поверили. Хотя в итоге фильм собрал хорошо как для авторского кино, у нас KPI был ниже (по состоянию на середину мая после семи уик-эндов в прокате «Памфір» собрал 11 440 055 грн, количество проданных бидлетов составило 77 499. – MBR).
– Не исчезло ли желание и дальше работать с авторскими фильмами?
– Для нас каждый фильм – это отдельный кейс сотрудничества с его командой, продюсерами, творческим составом. Потому, конечно, будем работать. Это заряжает. Когда ты страдаешь, но потом видишь результат и понимаешь, что все правильно сделал, это дает азарт, и хочется еще.
– Кинотеатры не верят только в фильмы, которые сложно назвать массовыми, или вам приходится бороться за роспись на каждом релизе?
– Могу сказать, что вопрос есть на каждом нашем релизе, кроме «Мавки» (улыбается). С «Мавкой» мы впервые почувствовали себя мейджором: я открыла роспись, пролистала, закрыла – и все выходные отдыхала (смеется).
– А как происходит на других релизах?
– Первый и второй уик-энд – пятницу, субботу, воскресенье – я сижу за ноутбуком и смотрю, как ставят сеансы, какая заполняемость. Если вижу, что зал заполнен и нужно еще добавить – звоню в этот конкретный кинотеатр. Мониторингом занимается вся наша команда, и, если нужно добавлять залы, я начинаю писать или звонить.
– Но ведь они тоже это видят, почему же не реагируют?
– Потому что привыкли работать с мейджорскими проектами, а с нашими фильмами нужен творческий, как я это называю, подход к росписи. Поэтому мы должны на цифрах, на табличках, на пальцах доказывать и бороться за каждый сеанс.
– И к этому добавляются военные условия: от комендантского часа до недоступности определенных территорий. Что из них больше всего влияет на вашу работу?
– С самого начала, конечно, комендантский час. Когда его сократили, стало немного легче – количество сеансов увеличилось. У многих многозальников не открываются залы или открываются только на очень большие фильмы, например под «Мавку». Где-то целый кинотеатр прямо открылся под «Мавку»: поработать на большом релизе, чтобы заработать денег. То есть емкость рынка сейчас меньше, у тебя нет того количества экранов, которое в принципе возможно по рынку, поскольку некоторые кинотеатры работают только в выходные и не работают в будни. Это преимущественно однозальники, но их немало. Такие вещи, связанные с емкостью рынка, не дают до конца понять общую картину: когда иностранцы спрашивают, на скольких экранах прошел твой фильм, можно назвать какую угодно цифру. Поэтому мы оперируем количеством кинотеатров, чтобы было хоть как-то понятно. Кроме того, ты можешь начать сеанс, то есть экран у тебя есть, но тревога – и как это считать? Непонятно.
– Кстати, поднимался ли в военное время вопрос единого электронного билета? В таких условиях это, вероятно, очень помогло бы.
– Да, это было бы очень полезно сейчас – и с точки зрения статистики, и контроля. Но ничего не было слышно.
– Хотя на презентации в преддверии полномасштабной войны выглядело, словно все готово к запуску.
– Да, я помню, уже готовый сайт показывали…
Еще из новых условий – с 1 января заработал закон об инклюзивности, по которому нужно добавлять субтитры для зрителей с нарушениями слуха и аудиодорожки, звукоописание для людей с нарушениями зрения.
– Обязательно для каждого фильма?
– Необязательно, но, если не сделать, кинотеатры платят 20% НДС. Даже на национальные фильмы.
– Насколько это удорожает процесс подготовки релиза?
– Создание такой аудиодорожки и субтитров стоит до $2 тыс., поэтому не каждое кино может себе это позволить. Если дистрибутор, условно, получает 50% бокс-офиса, то на выходе, учитывая, что не все кинотеатры платят НДС (есть ФЛП и другие группы), налогом съедается порядка 4%. Но это и для нас, и для кинотеатра.
– То есть вы этот налог делите?
– Да, шерим с кинотеатрами 50 на 50.
– И что выходит дешевле: заплатить налог или сделать эти материалы?
– Зависит от фильма. Мы пожалели, что не сделали это для «Мавки». Но если выходит маленькое кино, то еще и за это заплатить нереально – это вся промокампания.
– А кто на рынке этим занимается?
– Сделать материалы может кто угодно – и наш POSTMODERN, и «Так треба». Но потом они заливаются на специальные приложения: международные, лицензия на работу с которыми есть только у «Доступного кіно». И мы, и «Киномания», и B&H пытаемся достучаться до разработчика этих приложений, но он всех игнорирует.
– На протяжении разговора мы много раз упоминали анимацию «Мавка: Лісова пісня», в частности ее значение для работы с внешним рынком. А что дает этот кейс внутреннему рынку – в практическом, индустриальном смыслах?
– Прежде всего закрепление бренда украинского кино для зрителя и выход на новый уровень: после такого мультфильма делать что-то менее качественное, мне кажется, будет неприлично. С другой стороны, это очень подогревает ожидания: сейчас кинотеатры надеются, что «Довбуш» соберет 100 млн грн (смеется). Посмотрим на роспись, конечно, но «Мавка» – это отдельный вид, восемь лет и огромная работа… Думаю, для нас самое главное, что зритель знает: украинское кино равно качество. Поэтому больше зрителей теоретически будут ходить на украинское кино.
