Сегодня в украинском кинопрокате стартует военная драма Михала Квечинского «Хто ти, Філіпе?» (Filip) – основанная на реальных событиях лента о польском еврее, который, бежав из варшавского гетто, вынужден выдавать себя за француза, чтобы мстить нацистам в самом центре вражеской Германии. Дистрибутор польского фильма в Украине – FILM.UA Distribution, и этим релизом компания, являющаяся крупнейшим дистрибутором украинского кино, начинает новое направление в своей работе. Об особенностях сотрудничества с восточноевропейским кинорынком (и перспективах, которые оно открывает), похожести польских и украинских зрителей, борьбе с российскими схемами, а также ближайших прокатных планах мы поговорили с руководителем направления кинотеатральной дистрибуции FILM.UA Distribution Надеждой Коротушкой.
– Пожалуй, для начала стоит поговорить об этом направлении в целом. И как вы пришли к пониманию, что именно сейчас пора работать с восточноевропейским кино?
– На самом деле мы долго шли к этому. Кажется, еще в 2015 году начали смотреть чарты европейских фильмов, искать локальные истории, анализировать, что работает в европейских странах. И так пришли к тому, что произвели «Скажене весілля» (улыбается). Все эти годы мы понимали, что ментально европейские истории, особенно восточноевропейские, очень близки нам. А когда началось полномасштабное вторжение, многие разъехались по всей Европе и начали встречаться с партнерами из других стран, общаться, исследовать тему их кино глубже. И мы убедились, что сейчас ментальная связь стала еще крепче, поэтому решили попробовать. Очевидно, что для рынка это направление не новое – и «Артхаус Трафік», и «Своє кіно» работали с подобными релизами: и восточноевропейскими, и западноевропейскими. Но нам кажется, если делать это системно, то через некоторое время такая работа приносит довольно неплохую прибыль. Особенно учитывая, как развивается наше общество, насколько мы хотим стать частью Евросоюза. И даже геополитически: учитывая, что создается новый союз с Восточной Европой, со странами Балтии. Все это придало нам сил. Начать решили с польской ленты Filip (выбор не просто так пал именно на это кино) и ведем переговоры с рядом компаний из других стран: с Балканами, Румынией, странами Балтии.
– По каким критериям отбираются фильмы, на что вы смотрите?
– Пока опираемся скорее на опыт военного проката – прежде всего какие истории у нас работают. Мы понимаем, что это не всегда комедийный жанр: должно быть что-то с привкусом драмы, о человеческом выборе, поиске себя. В то же время это не может быть сугубо локальная история – она должна нести понятный украинцам месседж. Но слава богу, таких месседжей с каждым днем становится больше.
– Какое количество релизов уже запланировано?
– Пока в плане выпускать до пяти таких релизов в год. Ну и дальше набирать обороты. Но это время. Как и с украинским кино: понятно, что сейчас оно уже бренд, но сколько всего для этого было сделано, сколько ресурса, денег вложено, разговоров с партнерами и кинотеатрами. Я понимаю, что здесь такая же история.
– Я как раз об этом хотела поговорить. Если вспомнить, когда в украинском прокате последний раз был польский фильм…
– Я помню – в 2018 году (смеется). Также в 2019-м мы выпускали фильм «Ціна правди» – это, конечно, копродукция между Украиной, Польшей и Британией, но это была украинская история, снятая польским режиссером [Агнешкой Холланд].
– Мне, если не гуглить, вспоминаются только фильмы-события вроде «Холодной войны». То есть системной работы с такими релизами не было. Как же на польскую ленту отреагировали кинотеатры?
– Достаточно сдержанно, что было предсказуемо: часто наши кинотеатры не готовы к чему-то новому. Но я все же надеюсь, что после первых сборов и география проката расширится, и сеансов станет больше.
Меня в этой ситуации всегда возмущает, что не доверяют нашей экспертизе. Мы работаем на рынке с 2018-го, системно прокатываем украинское кино, так что, видимо, что-то понимаем... Но ОК, попробиваем эту стену.
– А какая сейчас роспись у «Філіпа»?
– На сегодня около 80 кинотеатров из 160. Это очень хорошо. Ну и, надеюсь, нам поможет недавняя победа (лента стала победителем Международного конкурса кинофестиваля «Миколайчук OPEN». – MBR).
– Ты сказала, что выбор именно на этот фильм пал не просто так. А что он должен сделать, как сработать?
– Для меня загадка, как фильм сработает в контексте бокс-офиса (в прогнозах я всегда пессимист: ставлю минимальный KPI и планирую все расходы, бюджеты, держа его в уме), но это замечательное кино. Оно качественно снято и очень откликается сейчас, ведь это кино о жизни во время войны. Да, речь идет о Второй мировой, главном герое – польском еврее, что, может, нас не очень касается…
– Это был геноцид, и наша война – тоже геноцид.
– Да, согласна. И фильм показывает жизнь конкретного человека в период конкретной войны. Человека, вынужденного скрыть свою личность, который чудом выжил в нацистской Германии и должен работать с нацистами, убивавшими и продолжающими убивать его народ... Это очень отзывается, очень цепляет.
– Как вы работаете с промо, учитывая, что для массового зрителя польское кино – не такая понятная история, как голливудское или украинское?
– Работая с любым кино, мы всегда продвигаем историю, ищем ее сильные стороны. Потому и сейчас, строя промокампанию, подумали: кто такой Филип, что можно о нем сказать? И поняли, что именно этого не понимаем: да, он польский еврей, он скрывается, но кто он для окружающих?
– Отсюда и адаптация названия?
– Да, в Польше он прокатывался под названием Filip, а мы назвали его «Хто ти, Філіпе?» и добавили все эти знаки вопроса, чтобы было непонятно, кто же он. Он так потерялся в своей жизни, что и сам не понимал, кто он сейчас. И непонятно, как с этим жить. В общем, отсюда пошли все эти вопросы и, собственно, продвижение этой истории.
– А как фильм прошел в Польше?
– В Польше кино собрало более миллиона евро и было 12 недель в прокате – хороший результат в сравнении с другими польскими релизами. Например, Filip собрал в два раза больше локальной комедии Skołowani – это польская адаптация французского формата, романтическая комедия о женщине на коляске, которую мы также рассматривали для проката в Украине, но звезды не сошлись.
– В польском прокате очень хорошо работают локальные фильмы, они постоянно в топах бокс-офиса. Вы понимаете, в чем секрет?
– Понимаем. На самом деле в этом плане у нас очень похожие рынки: в последние годы украинские фильмы если и не были в топах, то часто собирали выше среднего. Если посмотреть на жанры, то и в Польше, и в Украине в определенный период классно работали локальные комедии (у нас это «Скажене весілля», фильмы с Дзидзьо, «Свінгери» и т. д.). Сейчас у нас комедии не так хорошо собирают, причем не только украинские, но и другие. И в Польше такая же ситуация. Мне кажется, произошло определенное перенасыщение рынков, потому что и там локальных комедий было очень много: они выходили одна за другой, буквально каждые пару недель. В общем, глядя на их прокат, общаясь с ними, мы понимаем это сходство. И в плане производства тоже на самом деле. У них же бум Netflix, цены растут, и они говорят: «Если бы не вторжение россии, вы стали бы следующим рынком производства для Netflix, поскольку польский уже становится тесным».
– Можно ли говорить о восточноевропейском кино как об отдельном рынке? Сотрудничаете ли вы с правообладателями напрямую? Как это устроено?
– Да, мы пытаемся сотрудничать напрямую: все переговоры ведем либо с дистрибутором в этой конкретной стране, либо с продакшеном-правовладельцем. Они, в принципе, открыты, хотят с нами говорить напрямую. И это важно, поскольку ранее их фильмы продавались пакетом на страны CIS.
– То есть по схеме, когда российский дистрибутор покупал права сдразу на все «страны СНГ»?
– Да. Мы сейчас это ломаем. На недавнем кинорынке в Каннах пытались всем объяснять, почему нужно вычленить Украину оттуда. Но потом приходит русский дистрибутор и покупает «весь СНГ».
– То есть FILM.UA Distribution тоже с этим сталкивается?
– Да. Мы смотрели на несколько тайтлов: независимые американские и западноевропейские фильмы. И на встречах, когда я говорила, что возьму это кино, мне отвечали: извините, права уже выкуплены «на весь СНГ». На вопрос, кто выкупил, отвечают: россияне.
– То есть продавцы точно понимают, что они делают, и им это ОК?
– Ну, они как-то разводят контракты, чтобы покупателем не была российская компания напрямую. Все эти схемы давно отлажены. Но восточноевропейские компании так не поступают.
– А есть ли понимание, хотя бы в теории, как можно это сломать, учитывая, что объяснения не работают и для них нормально сотрудничать с государством-террористом?
– Думаю, объяснять все же нужно: чтобы это делал каждый игрок украинского рынка со всеми партнерами, с кем общается. Нужно писать письма. Но есть другая сторона вопроса: россияне не зря покупают права на территорию Украины – они потом перепродают их кому-то из украинских дистрибуторов. Конечно, не напрямую, а через какую-нибудь компанию. И потом украинский дистрибутор прокатывает кино в украинских кинотеатрах.
– И как с этим бороться?
– В таких случаях не давать прокатное удостоверение украинскому дистрибутору. Если украинский дистрибутор не будет покупать территорию Украины у какого-то, условно, «мальтийского» или «киприотского» дистрибутора, то [у стоящей за офшором российской компании] не будет смысла закупать эту территорию. Тогда украинский дистрибутор сможет прийти к международному и показать, сколько денег тот теряет. Если в Украине перестанут прокатывать такие фильмы, то, мне кажется, процесс сдвинется.
– То есть над этим нужно работать не только снаружи, но и внутри страны тоже?
– Конечно! Мы же видим, когда некоторые фильмы – независимое, нестудийное кино – одновременно выходят в россии и в Украине. Причем в россии выходят законно – это не «предсеансное обслуживание», как они это называют. Как-то это происходит, как-то «Джон Уик – 4», «После» и еще много фильмов независимых киностудий попадают и в Украину, и в россию? Давайте посмотрим, как именно.
– То есть это вопрос к Госкино, которое должно проверять фильмы и не давать прокатки?
– Я пытаюсь исследовать этот процесс, потому что с одной стороны, вопросов к Госкино нет: я понимаю, что в документах российские компании не фигурируют и цепочка договоров может быть очень длинной и запутанной. Возможно, дистрибутор сам не знает, что он купил фильм у российской компании – это тоже вопрос. Может быть, нужна специальная комиссия, которая будет мониторить такие кейсы… Если фильм выходит на территории российской федерации и одновременно у нас, то, может, что-то не так? Может, надо обратить на это внимание, копнуть поглубже? Посмотреть бенефициаров этих компаний…
– С другой стороны, дата выхода может быть просто условием правообладателя или международного дистрибутора, а не показателем сотрудничества с россией.
– Конечно, но с чего-то нужно начать. Это просто мои мысли – я тоже не до конца понимаю, как это сделать. Мы должны собраться и вместе согласовать какой-то план. Понятно, что на это может уйти много времени, но для начала мы будем хотя бы понимать, как работают эти схемы.
– Вернемся к цифре пять лент в год. Именно такое количество может быть коммерчески оправданным? Почему именно пять?
– Ну смотри, мы стараемся ежемесячно выпускать украинские релизы. Сейчас после фильма «Памфір» взяли небольшой перерыв, чтобы перезагрузиться на следующую линейку, и, если брать период с июня 2023-го по июнь 2024-го, у нас будет минимум десять украинских релизов.
– Где вы столько нашли?
– Я работаю (смеется). Так что план – это десять украинских релизов и пять восточноевропейских, чтобы сделать некую системность. Работая с украинскими фильмами, если говорить обо всем периоде военного проката, мы смогли заработать. То есть не выйти в ноль, учитывая затраты на промо, а заработать. Поэтому, миксуя украинские релизы с восточноевропейскими, можно построить определенную модель: если польские релизы проседают [в прокате], мы как дистрибутор на своем заработке с украинских релизов сможем немного компенсировать затраты. Потому что восточноевропейские релизы – это адаптация, дубляж и т. д. Хотя для нас это необычно: работая с украинским кино, мы всегда создавали промоматериалы с нуля, а здесь тебе все дают. Вот тебе трейлер, его POSTMODERN отдублировал – и все есть. Другие дистрибуторы, напротив, привыкли так работать, а для нас это новое и минус часть работы (улыбается). Учитывая человеческий ресурс, имеющийся у нас сегодня, план с пятью релизами в год кажется реальным. Это так, чтобы начать, присмотреться, а дальше, если все удастся, будем выходить на большие объемы.
– Несколько лет назад FILM.UA Distribution собиралась выпускать на рынок «Войну токов» (The Current War): для компании это должен был быть первый релиз стороннего производства, чего в итоге не произошло. А во время полномасштабного вторжения вы стали массово работать со сторонними релизами и вернулись к идее проката иностранного кино. Есть ли в этом влияние войны и изменений на рынке, или это была планомерная работа и просто так совпало?
– «Войну токов» мы хотели прокатать в виде эксперимента, но она вышла в россии и сразу же появилась на торрентах. Потому я отказалась с этим работать. Почему сейчас вернулись? Потому что выстроили системность с украинскими релизами. Приобрели определенную booking power, которой ранее не было. Мы же работаем с «Киноманией» по некоторым проектам, до «Киномании» была MMD UA, и не было такой системности: между релизами могли быть пробелы по несколько месяцев. Сейчас такого нет – проекты выходят каждый месяц. И мы, работая с кинотеатрами, можем обсуждать несколько проектов и одновременно их расписывать. Раньше этого не было. И такого системного общения с кинотеатрами не было. То есть MMD UA нам расписывает «Скажене весілля», а потом я прихожу напрямую с этими «Токами»: у кинотеатров начинается растерянность, и это ни к чему хорошему не приводит. А сейчас, повторюсь, есть системность. На прошлой неделе мы провели с ними конференцию, показали «Довбуша», рассказали о своих планах. В предыдущий раз встречались в марте, показывали «Мавку». Они понимают, что мы делаем, куда мы идем – и легче работать с фильмами. А когда у тебя одно кино, которое ты сам расписываешь на полгода, это не работает.
– А с «Киноманией» вы почему до сих пор сотрудничаете?
– На больших релизах – например, «Мавка: Лісова пісня» – у нас не хватает ресурсов одновременно вести промокампанию и заниматься качественной росписью. А у «Киномании» профессиональная команда, умеющая работать с массовым кино, расписывать его. Я очень довольна их работой с фильмом «Люксембург, Люксембург» – будь это мое кино, я была бы просто счастлива от такой росписи (смеется).
– К росписи украинских фильмов мы еще вернемся, но хочется закончить с темой восточноевропейского кино. Можно ли говорить, что вы заходите на этот рынок с прицелом на будущее совместное создание контента?
– Конечно. Это взаимосвязанные вещи. И я считаю, что рано или поздно, системно работая с восточноевропейским кино, мы придем к какой-то копродукции. Имея портфолио проката восточноевропейского кино, можно уже о чем-то конкретном разговаривать. Также очень хочется (и мы сейчас над этим активно работаем), чтобы наше кино там прокатывалось. Не разовые показы, не Дни украинского кино в одном городе, а нормальный, индустриальный прокат. Я, конечно, сейчас могу привести пример «Мавки», которая в некоторых странах каталась в двух версиях – и украиноязычной, и локально дублированной. И украинская версия собирала в некоторых странах нормальные 20–30% общего бокс-офиса. Но все говорят: ну так это же «Мавка».
– Мне кажется, здесь нет противоречий: все, кто работает с внешним рынком, считают, что «Мавка» сейчас прорубает окно для украинского кино.
– Так оно и есть, движение пошло. «Мавка» действительно дает шанс [украинскому] рынку выйти за границу – все видят, что это возможно. Поэтому мы работаем и над прокатом наших фильмов за границей, именно прокатом: без разовых показов, с продажей билетов. Пусть поначалу это будет ограниченный прокат, позже мы выйдем на более системный уровень. Но конечно, в основе этого должно быть кино. Сейчас у нас, например, есть «Довбуш». Я знаю, что Максим Асадчий хорошо работает в направлении международной дистрибуции. Чехия, кажется, стартует одновременно с украинским релизом, и они будут в том числе прокатывать украиноязычную версию (24 августа – вместе с Украиной – фильм также стартует в Германии, Чехии, Словакии, Литве, Эстонии, Латвии и Корее. – MBR). Сейчас мы это сделаем (и уверена, что все получится), потом прокатаем еще несколько тайтлов, но потом...
– Я оставляла этот вопрос на финал, но здесь уместнее: сейчас вы работаете с «Довбушем» и другими фильмами, оставшимися с довоенных времен. А что дальше? Есть ли понимание, с чем будете работать потом?
– Понимание, с какими фильмами я работаю, есть до конца 2024 года. Дальше – не знаю. Это честный ответ. Как самый большой дистрибутор украинского кино мы не знаем, с чем работать. В ближайшие минимум семь лет таких проектов, как «Довбуш», как «Мавка», не будет.
– Я сейчас даже не о больших проектах, а просто об игровых фильмах. С чем вы будете работать?
– Если говорить о хедлайнерах, то это «Довбуш», «Велика прогулянка» – в 2023 году все же хотим выпустить, «Смак свободи» планируется на 2024-й. У нас много фильмов поменьше (в контексте бокс-офиса). А дальше я, конечно, надеюсь, на копродукции: украинские продюсеры активно ищут партнеров, деньги, фонды. Все же продолжают работать на самом деле.
– Но результатов – так, чтобы действительно насобиралось на производство – пока немного.
– Ну слушай, какой-то результат есть. Мы, например, успели «Дві сестри» снять с поляками. Уже одна лента есть (улыбается).
Об удивительной истории создания польско-украинской ленты «Дві сестри», секретах работы с кинотеатрами и инсайтах проката украинского кино во время полномасштабной войны читайте во второй части интервью, которая выйдет завтра.
