Еще год назад возобновление остановленного полномасштабной войной сериального производства в Украине казалось невозможным: рекламный рынок лежал, телеизмерений не было, а проекты, которые можно реализовать с помощью иностранных партнеров, находились на стадии поиска тех самых партнеров. Но даже в таких условиях ближе к концу года стало появляться все больше информации о запуске новых украинских сериалов. Первым хорошие новости сообщил телеканал СТБ, с тех пор успевший снять несколько проектов (в том числе две копродукции), пополнить свою библиотеку сериалами стороннего производства и столкнуться со всеми актуальными вызовами сериальной индустрии – от кадрового оттока до потери библиотечного контента. Обо всем этом – возобновлении производства с супермаленькими бюджетами, копродукционных проектах с французами и эстонцами, трансформации зрителя и сериальных героев, работе со сверхчувствительными темами, скандале из-за применения дипфейка и многом другом – мы поговорили с генпродюсером сериального производства СТБ Катериной Шевелюк.
Наш разговор состоялся сразу после MIPTV 2023 (из-за договоренностей с иностранными копродюсерами согласование материала длилось почти два месяца), что вызвало параллели с прошлогодним рынком контента, с которого все и началось.
– Год назад мы поехали туда, чтобы рассказать, что мы есть, что нам нужна поддержка, но мы не просим денег как благотворительность, а готовы генерировать идеи, сотрудничать, вместе снимать и т. д. – вспоминает Катерина. – Был полный зал, и присутствующие на нас смотрели с эмоцией вроде «боже, вы еще живы, вы еще что-то хотите?». Это было очень неожиданно (улыбается). А когда мы завершили [выступление], многие продюсеры из разных стран – Франции, Германии, стран Балтии – подходили и с искренним интересом спрашивали, что у вас есть, мол, давайте как-то общаться. Стало понятно, что эта дверь готова открыться, если мы будем готовы предлагать классные идеи. Мы начали это развивать, и именно там, на рынке в Каннах, у меня появилась идея первого проекта в копродукции – это «Юрик», который мы сделали с «Основа Фільм Продакшн». Согласно сюжету там должна быть страна-копродюсер, и мы общались с Чехией, Польшей, а в итоге нашли партнеров в Эстонии.
Потом у нас появилась идея сериала «Перевізниця», и общение со многими партнерами о других идеях не прекращается. Мы также объединились с FILM.UA Group и 1+1 media, чтобы выстроить совместный диалог с международным рынком, понимать, какие темы интересны, какие бюджеты и т. д. Кто-то, возможно, скажет, что иностранцы немного устали от Украины – есть такое чувство. Но и спрос также есть: если идея хорошая, реализуемая на высоком уровне, они готовы сотрудничать. Это непростой путь, но мы его понемногу преодолеваем.
– Нельзя сказать, что украинский телерынок раньше не пытался производить копродукции, не искал партнеров. Но только сейчас, с началом полномасштабного вторжения, эта дверь для многих резко начала открываться. Дело в войне или все же сказался накопительный эффект и предыдущие наработки?
– Все вместе. Мы начали искать пути еще до войны, потому что понимали: если хотим производить проекты с другими бюджетами, то нам нужен копродакшен. Но всегда трудно найти историю, которая будет работать и для Украины, и для другого рынка. А сейчас эти два фактора – наша предыдущая работа и текущая ситуация, желание других стран помочь – объединились.
– Оба ваших копродукционных проекта – о переездах, пересечении границы. А какие еще темы интересуют международный рынок?
– В первую очередь они хотят быть вовлеченными, быть полноценными участниками. В том же проекте «Юрик» участие Эстонии не условно: там есть линия, есть эстонские актрисы. Эстония очень много помогает Украине, и наша история это освещает. Так что для них это было решающим моментом, чтобы согласиться. В общем, иностранные партнеры хотят, чтобы присутствовал их взгляд на ситуацию. Также они заинтересованы в историях, имеющих не то чтобы хеппи-энд, но надежду в финале. Это для них важно.
– С партнерами ясно. А каким этот год был для украинской сериальной отрасли изнутри: куда теперь, в военных условиях, все движется?
– Как вы понимаете, все изменилось существенно. Достаточно тяжело сейчас начать что-то производить, и на это влияет много факторов. Во-первых, сокращение рынка: иногда мы не можем рассчитывать и на половину бюджета, возможного до начала полномасштабной войны. Во-вторых, условия безопасности: воздушные тревоги, комендантский час, ограничения в перемещениях. В-третьих, изменился зритель, изменились главная героиня и главный герой, на которых мы строим наши истории, – и это тоже должно быть отражено. Теперь принятие решения о запуске сериала (а мы благо начали их принимать еще с прошлого года) требует гораздо более чувствительного подхода: есть ли запрос на это, насколько это уместно, о чем хочет с нами поговорить зритель, а мы – с ним через креативный контент.
– «Начали принимать» – это о сериале «Просто Надія»?
– Не только. Речь идет и о собственном производстве, и о новых проектах, которые мы создаем в партнерстве, как тот же «Юрик». И о досъемках [сериала] «Слід» и [скриптед-реалити] «Сліпа», которые Space production возобновили для нас в конце декабря. «Просто Надія» – уже второй сериал, который СТБ начал самостоятельно производить в условиях полномасштабной войны, но именно им мы смело открыли этот год. 24 серии, съемки на протяжении почти четырех месяцев на нескольких локациях и натуре, большая творческая и актерская группа – то есть мы сразу монументально решили зайти (улыбается). И это первая [с начала полномасштабной войны] мелодрама, в которой есть комедийные моменты. СТБ всегда снимал больше в мелодраме, но сейчас мы чувствуем запрос зрителя на юмор, на легкость, на возможность немного отвлечься, ведь жизнь продолжается. Хотя в этом проекте мы отражаем актуальную ситуацию, показываем современную женщину. Это женщина-героиня, мать, оказавшаяся в тяжелой ситуации, но она продолжает жить и несет в себе надежду – отсюда это метафорическое название.
На площадке сериала «Просто Надія» с исполнителями главных ролей Зоряной Марченко и Артемием Егоровым
– Предлагаю вернуться еще раньше: в август 2022-го, когда СТБ начал снимать «Коли ми вдома. Разом до перемоги». Полномасштабная война в разгаре, деоккупация, будущее максимально непонятно – а у вас стартует производство комедии (хотя и с учетом реалий в сюжете). Что повлияло на это решение и как вы тогда поняли, что пора?
– Да, в прошлом году «Коли ми вдома. Разом до перемоги» стал первым сериалом на рынке, зашедшим в производство. Формат «Коли ми вдома» существовал на канале не первый год, зритель его любил, и это придавало уверенности. Для нас это был первый опыт сериального производства в новых условиях, но нам всем хотелось говорить о том, что происходит здесь и сейчас.
Также этот сериал стал первым примером новой экономической эффективности, так как его бюджет был на 80% меньше довоенного. Зато у нас даже было два спонсора! Еще до восстановления панели к проекту присоединились сгущенка «Малюк» и «Наша Ряба». И мы очень благодарны им за доверие, а нашим партнерам из агентства Brand Booster – за усилия, приложенные, чтобы эти интеграции состоялись.
– Как раз хотела спросить, на что вы снимали? Измерений еще не было, реклама только начинала восстанавливаться…
– Это о нашем общем желании (имею в виду канал, творческие группы, актерское сообщество) восстановить украинскую сериальную индустрию. И о подвиге команды под руководством [креативного продюсера] Талы Пристаецкой и Катерины Колесник, в этом сезоне выступившей в роли шоураннера: процесс происходил «на морально-волевых», потому что все очень хотели работать. Актеры снимались дома на телефоны, получая указания от режиссера Елены Захарчук через Zoom, некоторые актеры работали в других странах (Швеция, Франция и т. д.), группа писала сценарии и монтировала в бомбоубежищах. Конечно, все происходило с учетом правил безопасности во время воздушных тревог.
Бюджет супермаленький, зарплаты маленькие, гонорары маленькие, но надо было с чего-то начать – сделать первый шаг, чтобы показать рынку, что мы готовы. И то, что спонсоры поверили в нашу историю, поддержав еще до возобновления панели, тоже было очень круто. Считаю, что мы сработали очень профессионально, сделали интеграции нативными и уместными.
Помните серию об освобождении Херсона? Она стала пророческой. Ею мы планировали завершить сезон, и в конце должна была звучать фраза: «Мам, Херсон наш». Но сценаристы держали руку на пульсе и, когда произошла деоккупация, быстро адаптировали сюжет под новые условия. В результате сезон заканчивается фразой: «Мам, Крым наш». Мы всей командой уверены, что она тоже пророческая… В этом сериале изображена жизнь украинцев именно в ситуации, которую мы все проживали вместе, поэтому он зашел: панель тогда еще не восстановилась, но мы читали отзывы.
– Будет ли продолжение?
– Многие уехали, многие уже задействованы в других проектах. Впрочем, формат действительно рабочий, его любят, потому мы еще думаем. Возможно, будем разрабатывать приквел или что-то подобное.
– О тех, кто уехал, я тоже хотела поговорить. Запуская один за другим проекты в производство, почувствовали ли вы кадровый кризис, о котором на рынке много говорили в прошлом году?
– В прошлом году мы первыми зашли в производство многих проектов и поначалу не почувствовали кадрового кризиса.
– Забрали всех на рынке?
– Тогда да, успели (смеется). Признаюсь, это было удивительное, уже забытое чувство, когда ты получаешь актерские пробы: я видела, как актеры готовились, насколько они вовлечены, как у них блестят глаза, какое приподнятое настроение у творческой команды. И это также было подтверждением для нас с коллегами, что мы должны начинать. Потому что это и о рабочих местах тоже.
– «Поначалу не почувствовали кризиса», а потом?
– А позже столкнулись с этой проблемой: многие профессионалы, в том числе женщины, уехали из Украины и нашли за границей возможность профессиональной реализации. Многие мужчины – актеры, режиссеры, операторы – сейчас защищают нашу страну. Рынок начал двигаться более динамично. Поэтому сейчас уже довольно непросто собрать команду, но мы ищем варианты преодоления этих вызовов.
– А движется ли рынок в направлении выравнивания уменьшенных гонораров? Да и вообще какие статьи бюджета из-за войны увеличиваются, а какие сокращаются?
– Все сократилось, поскольку рынок упал очень ощутимо и у нас просто нет других возможностей: мы живем за то, что заработали. Поэтому вместо десяти сериалов, как хотелось бы, мы снимаем три. И стараемся вести честный диалог с актерами: что имеем, то и готовы платить. Думаю, сейчас цены могут пойти вверх, так как все начинают что-то производить, есть деньги от фондов, есть немного другие бюджеты. Но в целом это тема для индустриальной дискуссии, чтобы все понимали, что это не наше желание, а рыночные условия: мы должны пройти этот период, пока отрасль не восстановится.
– Кажется, общеиндустриальное единение, так остро ощущавшееся в начале полномасштабного вторжения, понемногу сходит на нет: все чаще игроки рынка вспоминают, что они прежде всего конкуренты. Или это ложное чувство?
– Нет, конкуренцию никто не отменял (улыбается). В такой индустрии, на таком рынке она всегда будет. Но у всех нас есть здравый смысл, поэтому перед лицом общеиндустриальных вызовов и ради страны игроки объединяются, договариваются и ищут решения вместе. Потому мы планируем эту дискуссию.
– Давайте предметнее поговорим о проектах «Перевізниця» и «Юрик» – первых полноценных копродукциях СТБ. «Перевізниця» сейчас выглядит как редкий для нашего рынка кейс: как сложилась такая сложная конфигурация, как долго вы собирали партнеров и кто они – кроме основного, компанії Gaumont?
– Все произошло благодаря нашему отделу монетизации, возглавляемому Асей Батаевой-Докаленко: это одна из их основных задач – искать копродакшен-партнеров. И благодаря суперидее Евгения Туника, которую он начал питчить самостоятельно: ее заметила компания Gaumont, и уже она помогла нам сложить это партнерство. В настоящее время on board шесть европейских вещателей, ведутся переговоры с другими территориями, партнером по дистрибуции выступает компания Beta Film. Наверное, сейчас это самая ожидаемая украинская сериальная премьера в Европе.
Десятисерийный драматический сериал рассказывает историю украинки Лидии, профессионального психолога, жизнь которой переворачивается в феврале 2022 года, когда начинается полномасштабная война. Лидия (ее играет Анастасия Карпенко) решает перевозить людей, которые эвакуируются или ищут любимых. Каждая поездка становится сеансом терапии: пассажиры рассказывают о своих страхах, надеждах и мечтах, прежде чем прибудут на место назначения
– На каком этапе находится производство?
– Команда завершила производство первого пула, мы уже видим, что проект действительно европейского уровня качества. Я радуюсь, что именно наш СТБ покажет эту историю украинским зрителям. «Перевізниця» продемонстрирует и национальной аудитории, и международной, на каком уровне могут снимать украинские продакшены.
– Первый пул – это сколько?
– Из запланированных десяти серий уже снято шесть, съемки продолжатся осенью. Для создателей было важно снять именно ту натуру, заложенную в событиях истории.
– «Перевізницю» производит внутренний продакшен?
– Да, это творческая команда Starlight Production под руководством Жени Туника – он и шоураннер, и автор сценария.
– В проекте много партнеров – как думаете, чем именно эта история так заинтересовала всех?
– Я понимаю, почему она важна для нашего канала и зрителя. Мы всегда отвечали за образ современной украинской женщины, ее переживания, мечты и выбор. Выбор, который украинки вынуждены были делать с начала полномасштабного вторжения, был действительно сложным: они становились на защиту своих семей и страны, помогали, спасали других.
Наша «Перевізниця» – о такой украинской женщине и об этих сложных жизненных решениях, которые люди принимали под взрывами и обстрелами. Да, война – главный контекст, но в центре сюжета – переживания и эмоции героев. Я думаю, что этот фокус на человеческие истории и выбор дает истории международный язык, усиливает потенциал «Перевізниці» для показа вещателями других стран.
– В проекте приняли участие французские актеры – они снимались в Украине?
– Да, прекрасные французские актеры Антуан Эрбе, Екатерина Бут Орр и Андриен Роб. Думаю, что они, как и все люди, беспокоились, как это будет в стране во время войны. Но они приехали, для них это тоже важная история. И важно для нас, что в этой истории украинские зрители увидят: европейцы с нами даже на таком креативном уровне.
– Задействованы ли в производстве другие иностранцы, кроме французских актеров? Возможно, партнеры взяли на себя часть постпродакшена или музыку?
– Нет, за производство полностью отвечает Starlight Production.
– А у кого из участников этой копродукции право «первой ночи»? Как вы договорились?
– Мы точно хотим премьеру на СТБ. Но, учитывая такой международный интерес, возможно, она состоится параллельно с премьерами в других странах. Детали о международных премьерах группа объявит чуть позже.
– Переходим к проекту «Юрик», деньги на девелопмент которого выделил USAID, а затем появился эстонский партнер. Расскажите, почему именно эстонский – Юрик ведь мог поехать в любую другую страну.
– Действительно (улыбается). Как я уже говорила, идея появилась год назад во время MIPTV. Я прочла эту историю в новостях, и она мне очень отозвалась: знаете, я мать двоих детей, и каждая история, связанная с ребенком, меня волнует. Я решила, что это очень болезненная история, но у нее есть хеппи-энд – то есть он был в реальных событиях. Поэтому мы с девушками из продакшена решили, что должны снять фильм на основе этой истории, но нужно найти деньги, так как на тот момент никакого финансирования от группы быть не могло.
Мы начали работать с фондами и параллельно искать копродакшен-партнеров: и к Польше ходили, и к Чехии, и к Словакии. Там кто-то долго раздумывал, а нам уже нужно было принимать решение, ведь копродакшен всегда занимает время. Так что мы решили сделать питч еще и знакомым из эстонской компании. И, понимая, что там должна быть отдельная линия, чтобы они присоединились, мы сделали эту линию: прописали, как мы видим, сколько снимаем у нас, сколько у них и т. д. И они согласились: их заинтересовала и сама история, и месседж, который она несет для Эстонии. Сначала планировалось четыре серии, но не собрали нужный для хорошего качества бюджет, поэтому сделали фильм.
– И съемок в Эстонии тоже не было?
– Да. Ехать к ним было бы очень дорого и по большому счету нецелесообразно. Зато к нам приехали две эстонские актрисы – Анне Веэсаар и Лииз Хааб. Приехали – и сразу попали под воздушную тревогу и атаку «Шахедов». Но они не испугались, сидели вместе со всей командой в бомбоубежище, а затем снимались в Гостомеле при температуре минус одиннадцать.
Мы отснялись очень быстро в январе – феврале и сейчас находимся на последней стадии монтажа.
– Главную роль в этом проекте играет ребенок, что дополнительно усложняет работу. Как вы искали мальчика?
– Максим Боряк уже снимался у нас – в обеих частях драмы «Мама». Он очень талантливый актер и в свои 11 лет справился с большой ответственностью: выучил и «прожил» 110 страниц сценария, всегда знал текст, ни на что не жаловался – я такой выдержки еще не видела.
Да и в целом у нас собралась очень хорошая команда, отличные актеры Римма Зюбина, Тамара Антропова, Костя Корецкий… Думаю, у этой истории классное будущее. И мы, и «Основа Фільм Продакшен» продали свои предыдущие проекты (и «Маму», которую сделали вместе) в разные страны и так же планируем сделать с «Юриком». А премьера, конечно, будет на СТБ.
– А почему вы обратились именно к «Основа Фільм», когда появилась идея?
– Во-первых, у нас хороший опыт производства военной драмы: коллеги знают, как с этим работать. Во-вторых, мы вместе были в Каннах и сразу на месте начали развивать эту историю.
Автор сценария и креативный продюсер «Юрика» Валентина Руденко с эстонскими актрисами
Продюсеры от «Основа Фільм» – Татьяна Куц и Виктория Горенштейн
– Как вы писали эстонскую линию, помогали ли вам партнеры?
– Мы предлагали свое видение, они корректировали сценарии, все обсуждалось и согласовывалось: не только их линия. Estonian Public Broadcasting – очень ощутимые партнеры в этой истории.
– А как будут распределяться права?
– У партнера 100% прав на его территорию. А что касается мира – в зависимости от вклада, сделанного каждой из сторон.
– Когда ждать премьеры?
– Мы планируем посвятить ее Дню Независимости.
– Вернемся к «Просто Надії». В начале разговора вы рассказали о героине и надежде, которую дает этот сериал. Верно ли я понимаю, что именно в таких проектах сейчас нуждается украинский зритель?
– По нашим ощущениям – да. Мы пересекли экватор производства и надеемся на эфир осенью. А только начиная писать сериал, чувствовали, что именно такую историю – о силе украинских женщин – должны сейчас рассказать зрителю. Как я говорила, наша зрительница трансформировалась, потому и наша героиня изменилась. Она каждый день на своем месте совершает какие-то подвиги.
СТБ всегда был главным каналом, отвечавшим за образ современной украинской женщины. Сегодня мы видим героиню нового времени, и она именно такая: несмотря на тяжелые вызовы, верит в собственное будущее и находит мотивацию двигаться к своей мечте. Мы чувствуем запрос на веру, вдохновение, отношения между женщиной и мужчиной – и мы их показываем. Также в этой истории много детей.
– СТБ же как раз не просто о женщине, а о женщине и детях.
– Именно так. Акцент в «Просто Надії» – на семье, на отношениях, родственных связях. Наша героиня, потеряв все, начинает с нуля: она работает, ищет новые пути, ей тяжело, но она идет вперед. И мы сразу решили, что это будут 24 серии – такой длинный путь восстановления. Для нас, команды, это тоже о надежде, возобновлении производства и предоставлении рабочих мест группе и актерам.
– Большая ли группа?
– Проект создает одна из творческих студий Starlight Production, креативная продюсер и автор идеи – Оксана Калитюк, исполнительный продюсер – Александр Быков. Основная группа плюс актеры – около сотни человек (без учета подрядчиков, актеров группировки и массовки). Конечно, другая технология производства, поскольку другой бюджет, хотя сейчас бюджеты даже немного выросли по сравнению с тем, что мы могли себе позволить в начале производства в прошлом году. Мне очень нравится атмосфера на площадке, установившаяся при таком темпе, в которой мы должны это делать: все вдохновенные, вовлеченные, все очень соскучились по полноценным съемкам.
– Вы сказали, что изменились зритель, героиня и герой. А как именно изменился герой? Он теперь воин?
– Даже не знаю, как сказать, чтобы избежать спойлеров (улыбается). Это мужчина-защитник. Многие наши женщины оказались без мужчин, по разным причинам: кто-то уехал за границу, и им не хватает своих мужчин, у кого-то мужчины в ВСУ, кто-то, к сожалению, потерял близкого человека из-за войны. И это рождает запрос на ощущение отношений с мужчиной, на защиту. Наш мужчина-защитник был в ВСУ, вернулся, и у него есть свои страхи.
– То есть вы уже рискнули пойти в эту тему?
– Да, немного пошли. У нас есть диалоги, от которых у меня мурашки по коже. Осторожно, чтобы никого не ретравматизировать, не заходить на территорию, где очень больно, но уже немного поговорили об этом.
– Это хороший вопрос, какие темы можно поднимать, какие – пока нельзя, как это все должно быть, когда война продолжается. Но для себя вы наверняка нашли ответ, поскольку начали говорить о сложном. Можете ли обобщить, какими, по вашему мнению, должны быть сериалы во время войны?
– Это такая тяжелая тема… Раньше я никогда не думала так долго над каждой идеей: стоит сейчас запускать, стоит ли об этом говорить. С одной стороны, есть запрос на героику: мы думаем, что зритель хочет видеть историю о Призраке Киева, о саперах, о защитниках и т. д. Но мы также видим, что есть запрос на контент, который вдохновляет, дает силы, помогает немного отвлекаться: посмотреть более общие истории, об отношениях женщины и мужчины, почувствовать немного юмора. Это нормально – человек должен выдохнуть, чтобы таким образом перезагрузиться для дальнейшей ежедневной борьбы. И мы должны давать зрителю такой контент. Поэтому я считаю, что должен быть баланс спешел-продукта на чувствительные темы и контента, в котором жизнь продолжается.
– Есть ли у канала методы проверки сложных тем, в которых вы не совсем уверены: фокус-группы, опросы в соцсетях, привлечение психологов?.. Мы же понимаем, что сейчас многие вопросы могут вызвать любую реакцию.
– О да (улыбается). Я читаю комментарии зрителей, и они очень разные. Если отделить просто хейт, то можно видеть запросы, определенные темы, о которых нужно подумать. Кроме того, у меня есть руководитель, у нас есть маркетинг-директор, есть команда – мы советуемся. Если раньше я понимала, что хочет зритель и могла без сомнений предлагать идеи руководству, то сейчас сомнений много, и мы советуемся.
Кроме того, мы провели исследование аудитории, спроса и сделали определенные выводы, помогающие планировать следующие шаги производства. Все непросто, но мы хотим восстанавливать индустрию, производить, хотим идти дальше, чтобы не просто радовать наших зрителей, но помогать им находить в наших проектах эмоциональную подзарядку.
– Недавно СТБ начал показывать детектив «Водна поліція», стартовавший до полномасштабной на канале «Украина». Почему решили забрать этот сериал?
– Слушайте, нам очень не хватает контента. Потери канала составляют около 66% часов праймовых сериалов или 40% в целом (по данным пресс-службы, по состоянию на 24 февраля 2022 года сериальная библиотека СТБ составляла 1294 часа, из них 468 часов праймового контента. – MBR). Согласно нашей политике [отказа от контента с российскими актерами и теми, кто поддержал преступную агрессию рф] из эфира изъято 57 сериалов (тайтлов). Ну и мы сначала показывали только мелодрамы, так как избегали любых зрительских триггеров. Затем начали показывать «Слід», и пересматривали каждую серию, каждый написанный сценарий, чтобы там не было неоднозначных тем, хотя бы на маленький шаг способных спровоцировать не ту реакцию. А сериал «Водна поліція» на самом деле очень близок к «Сліду» – это мог бы быть его спин-офф. Условно, та же команда, но работает на воде. Канал «Украина», к сожалению (действительно к сожалению), ушел с рынка, хороший контент остался, поэтому мы решили попробовать. Поставили в эфир – и он работает (уже после этого разговора стало известно, что речь не только о детективе «Водна поліція» – Starlight Media приобрела права на пакет сериалов «Медиа Группы Украина» для показа на своих каналах, не только СТБ. – MBR).
– Почему начали не сначала, а с оставшихся серий? И почему прайм, если проект производился для дневного слота?
– Зрители не видели новых серий. Я считаю, что это правильный ход программирования, чтобы дать больше шансов этому контенту в нашем эфире.
– А сколько их осталось, если в общей сложности было 44? Сериал же завершен?
– Да. Девять новых серий. Чтобы логично начинать сериал в эфире, мы поступили следующим образом: сначала была четверка, запускающая процесс – показывающая, как эта группа формировалась, – потом девять новых серий, а потом остальные.
– А есть ли у вас на условно ближайшее время планы на еще какие-нибудь детективы? И «Слід», и «Водна поліція» хорошо работают на СТБ.
– Планируем релонч сериала «Слід» – это, можно сказать, объединение детективов «Слід» и «Водна поліція». Тот же процедурал, но уже новая история. СТБ всегда работал в развитии форматов. Например, сначала был просто «МастерШеф», а затем – детский, подростки, селебрити, профессионалы и т. д. Так же и с сериалами. Есть очень амбициозный план, он уже скоро будет реализован.
– Но «Слід» – это формат, а новый сериал уже будет собственной разработкой?
– Да, наша совместная со Space Production разработка.
– Вернемся к теме потери библиотечного контента. Вы упомянули об удалении 57 сериалов (тайтлов), а сколько осталось?
– 788 часов, включая «Слід», «Сліпу» и «Коли ми вдома». Если говорить только о праймовой сериальной линейке, то это 158 часов, включая «четверки». В то же время емкость праймового слота составляет более 400 часов (для расчета мы брали количество библиотеки по состоянию на 24 февраля 2022-го) – то есть 158 часов сериалов для прайма явно недостаточно.
– А что вы делаете с оставшимися? Какое количество сериалов из допущенных к эфиру уже продублированы на украинский?
– Мы готовились к переходу показа на украинский язык в течение 2021-го и начала 2022 года. Продублирована или озвучена вся сериальная библиотека, кроме 64 часов «Папанек», которые сейчас в работе и запланированы на осень. Все сериалы в эфире СТБ звучат на украинском, поэтому вопрос дублирования архива больше касается программ. И над этим канал активно работает с прошлого года.
Если говорить о проблемах сериальной библиотеки, то следует отметить, как много ресурса пошло на дубляж проектов, которые после 24 февраля мы уже не поставим в сетку. Для нас как бизнеса это сознательное и важное решение, несмотря на то что оно несет серьезные финансовые потери. А сейчас мы делаем все возможное, чтобы держать руку на пульсе в отношении актеров, поскольку для нас это важно. В течение года изъяли много контента с участием российских актеров, но даже такие усилия и количество контента, от которого мы отказались, не могут полностью обезопасить от возникновения новых проблем: например, в одном из сериалов мы обнаружили, что второстепенную роль исполняет украинский актер, оставшийся в оккупированном Мариуполе и играющий там в театре. То есть мы не можем его показывать. Но он является участником вертикального кейса одной серии, поэтому нельзя просто так удалить его из монтажа. Мы посоветовались с отделом адаптации, как бы удалить его из истории, но не потерять смысл. И это была действительно ювелирная работа: добавили несколько реплик за кадром, чтобы объяснить ситуацию с этим актером художественно.
– То есть вы перемонтировали эпизод?
– Да, полный перемонтаж серии. Этого актера нет, но смысл мы не потеряли и спасли серию. Но это огромная работа, чтобы для начала выловить таких актеров.
– Я как раз хотела спросить, как вы их вылавливаете? Это ручная работа или, может, вам удалось как-то это автоматизировать?
– Автоматизировать мы пока, к сожалению, не смогли, но, несмотря на высокую нагрузку команды, пытаемся проверять на разных уровнях: в соцсетях, в Google. Люди, которые за этим следят, уже знают разные нюансы, в курсе всех списков и т. д. Такая работа занимает много времени, но мы стараемся делать все, чтобы застраховать себя от подобных кризисов.
– Впрочем, предотвратить кризис, вызванный анонсом сериала «Останній лист коханого», вам не удалось. И причина этого, по моему мнению, в отсутствии публичной коммуникации, которая бы разъясняла, что вы делаете и зачем. Мне кажется, реакция зрителей и индустрии была бы совсем другой, если бы их подготовили. Почему вы решили не коммуницировать эту историю?
– Мы не ожидали столь категоричной реакции. Откровенно говоря, у меня был шок от происходящего в соцсетях и от сообщений, которые я получала персонально. В целом мы искали технологическое решение, как избавить украинский креативный контент от российского лица. И применение DeepfakeAI – это международная практика: технология используется, когда нет возможности переснять уже готовый материал или удалить героя из монтажа. У нас не было такой возможности, но мы хотели спасти проект, в который было вложено очень много работы украинской творческой команды, включая актеров (сериал был полностью отснят до февраля 2022 года. – MBR). Мы много советовались с юристами, и в правовом поле все было чисто – никаких юридических нарушений. К тому же в Украине уже был такой кейс – это мини-сериал «Метелики», который мы купили и показали еще в 2021 году (для этого показа в проекте, созданном в 2013 году, с помощью DeepfakeAI был заменен российский актер второго плана. – MBR).
– Тогда, мне кажется, вообще не было никакой реакции.
– Да. Но теперь мы видим, что поиск технологического решения, которое поможет сохранить сериальную библиотеку, должен обсуждаться на индустриальном уровне, ведь этот вопрос актуален для всех медиагрупп. Поэтому мы должны об этом вместе поговорить.
– Действительно, проблема библиотечных сериалов актуальна не только для вас, и не только вас интересует именно этот сервис. Так как должна происходить эта дискуссия, как это вы планируете?
– Есть инициатива от другой медиагруппы, мы должны пообщаться об этом и найти общий путь, решить, как двигаться дальше.
– Планируете ли вы что-то объяснять зрителю? Конечно, его не интересуют проблемы индустрии, но часто он возмущается именно из-за непонимания контекста.
– Я думаю, сначала нам всем нужно решить этот вопрос как раз в плоскости индустрии. А уже потом в зависимости от контекста строить коммуникацию со зрителем.
– Насколько большой была роль Прохора Дубравина в сериале «Останній лист коханого»? Грубо говоря, какой процент контента вам пришлось переделать с помощью дипфейка?
– На самом деле в сериале много интересных линий, в которых этого актера нет. А например, в первой серии он появляется на экране примерно секунд на 30. Он – «мужчина мечты» нашей героини, но в истории не доминирует.
– Предположим, технологию DeepfakeAI сочли приемлемой для рынка: сколько ресурса, времени и т. д. сэкономило бы ее применение? Можем разобрать на примере этого сериала?
– Во-первых, это очень недешевая процедура, а также довольно сложная и требующая времени. Во-вторых, ее в нашей стране пока делает только одна компания. Но дело не в этом: я не могу сказать, что мы планируем всегда использовать эту технологию. Нет. Мы вообще не планируем дальше работать с российскими актерами. И много библиотечного контента [с российскими актерами] мы уже выбросили в корзину и забыли о нем навсегда. Если бы эта технология не вызвала такое возмущение, можно было бы спасти определенное количество контента, где есть только один, и тот не главный, неукраинский актер. Но использовать ее повсеместно мы бы точно не стали.
Многие украинские актеры в тот момент решили, что мы используем эту технологию, чтобы и дальше сотрудничать с российскими актерами. Поэтому я хочу еще раз подчеркнуть: мы ни в коем случае не пытаемся это делать. Применение дипфейка было точечным решением, чтобы спасти один премьерный украинский сериал, снятый до 2022 года. Сегодня у нас не может быть даже мысли, даже намерений в отношении российских актеров, и мне очень неприятно, что кто-то думает обратное.
