На прошлой неделе, рассказывая о возобновлении работы кинотеатров и дистрибуторов, мы анонсировали подробный разговор с гендиректором «Артхаус Трафик» Денисом Ивановым. А вот и он – о фильмах и фестивалях, которые компания готовит для внутреннего рынка, и о том, как помогает стране бороться с промотированием российской культуры на внешнем.
– Начнем с дистрибуции. Понятно, что сейчас речь не идет о нормальной работе в Украине, но часть кинотеатров на Западе работают, и в расписаниях есть релизы «Артхаус Трафик». Если говорить о ваших релизах, от кого шла инициатива: вы предлагали кинотеатрам фильмы или они к вам обратились с конкретными запросами?
– Мы постоянно общаемся с кинотеатрами, ведь это наши партнеры, а работа дистрибутора и кинотеатра тесно переплетены. Мне трудно сказать, кто был инициатором, в разных случаях по-разному, но наши букеры, букеры сетей и руководители компаний постоянно держали связь, и, скажем, многие кинотеатры, открывшись, сразу же поставили фильм Олега Сенцова «Носоріг», у которого из-за войны не было нормального второго уик-энда. А уже на этой неделе мы начинаем работу с новыми картинами: 21 апреля выпускаем в ограниченный прокат фильм «Маленькая мама» Селин Сьяммы, а еще через неделю – французскую комедию «Лети со мной». «Артхаус Трафик» возобновляет свою работу, потому что это, так или иначе, не только развлечение для зрителей. Это часть креативной экономики, в которой работают люди, и мы видим, что спрос на такую работу – по крайней мере на нормализацию работы – есть, и это должно происходить уже сейчас.
Еще до полномасштабного вторжения россии в Украину команда фильма «Носоріг» объявила, что 10 грн с каждого проданного билета будут переводиться в фонд «Повернись живим»
– Какой процент кинотеатров страны работает, по вашим данным?
– Процент я вам не назову, но, учитывая, что в Киеве кинотеатры будут открываться только с 21 апреля (а столица – это большая часть кинорынка), что у нас не работают кинотеатры на Востоке, а на Юге работает только Одесса, думаю, сейчас задействовано не более 5% кинотеатральных мощностей страны.
– С точки зрения бизнеса насколько целесообразно возобновлять работу в таких условиях?
– Сейчас мы говорим не о зарабатывании денег, а скорее о возобновлении процессов – и с точки зрения кинотеатров, и с точки зрения дистрибуторов. Это, как точно подметила одна из наших партнеров, напоминает выход кинотеатров после пандемии, когда не было большого количества новых релизов и крупные студии не делали премьер, но даже такая ограниченная работа дает возможность восстановить часть нормальных процессов. Вся страна сейчас находится в состоянии стресса, и нормализация работы в том числе помогает бороться с этим стрессом. И чем раньше начнем это делать, тем более устойчивыми, мне кажется, мы будем.
– На каких условиях этот процесс (назвем его ограниченным прокатом) происходит? Сохраняется ли соотношение 50х50?
– Цены на билеты были снижены почти во всех сетях, и это понятно, ведь нет нового репертуара и платежеспособность наших зрителей тоже не повысилась, но условия работы стандартные.
– А как вам удалось договориться с правообладателями западных фильмов, учитывая, что в Украине сейчас не совсем коммерческие показы?
– В независимом кинематографе все происходит иначе, чем в коммерческом, где есть вертикально интегрированная структура принятия решений по любым вопросам. Поэтому нет и такой степени контроля за нашими действиями, какая есть у фильмов мейджоров – с правообладателями мы договариваемся только по основным условиям. И в таких ситуациях, как сегодня, можем принимать решения, исходя из здравого смысла и текущей обстановки.
– С начала войны вы активно работали в информационном поле – в частности, написали открытое письмо с призывом бойкотировать российский кинематограф, добивались отмены фестиваля «Между Львовом и Уралом». Можете рассказать обо всех таких инициативах, кто к ним присоединился и какими были результаты?
– На самом деле драфт обращения от Украинской киноакадемии по поводу бойкота был подготовлен уже 25 февраля, на следующий день после начала боевых действий. (на сегодня петицию Киноакадемии о бойкоте российского кинематографа подписали более 10 тыс. человек). Само слово «бойкот» оказалось слишком радикальным для наших западных коллег, но в обращении было четко указано, что это не бойкот навсегда, а приостановка сотрудничества во время проведения боевых действий. К инициативе присоединилось очень много коллег, было обращение к Европейской киноакадемии, и она нас поддержала. Таким образом, этот вопрос – приостановка продвижения российкой культуры во время войны – занял действительно одну из ключевых позиций дискуссии. Вышеупомянутый фестиваль «Между Львовом и Уралом» является одним из примеров того, как работает мягкая сила под названием русская культура, которая уже не первое десятилетие используется, чтобы маскировать преступления, которые российская власть совершает в соседних странах. И в то же время это дало возможность показать западным коллегам, что российская культура является, по сути, банкротом. Поэтому я очень рад, что к этой дискуссии присоединились ведущие издания: и The Guardian в Британии, и Le Monde во Франции, и New York Times, и все индустриальные издания (Screen International, Variety, Hollywood Reporter, Deadline) поддержали эту инициативу, предоставили возможность украинским голосам быть услышанными, опубликовав десятки обращений украинских кинематографистов – от Алины Горловой и Романа Бондарчука до Ады Роговцевой и Романа Балаяна. То есть представители разных поколений и разных кинематографических профессий могли донести свою позицию до западной аудитории через медиа.
– И как, по вашим ощущениям, месседж был услышан?
– По крайней мере один из месседжей, которые мы продвигали. Речь о том, что в начале каждого российского фильма есть лого министерства культуры или фонда кино рф, представляющие, по сути, фашистский режим. Таким образом, весь фильм, каким бы он ни был, является продвижением государства-агрессора, ведь он им профинансирован – это как на спортивных соревнованиях поднять флаг россии. С этим трудно не согласиться, и я думаю, что определенная тактическая победа здесь есть: показывая российский фильм, 90% будут обращать внимание, профинансирован ли этот фильм государством-агрессором. С другой стороны, мы поняли, что с точки зрения политкорректности наша позиция там для многих действительно выглядит слишком радикальной. А нам нужно доносить, в том числе в режиме диалога, информацию об этой сети российского влияния, работающей через отборщиков кинофестивалей – россиян или русофилов, через финансирование определенных мероприятий российской федерацией, действительно вложившей в свою культурную дипломатию много денег и сил. Часто это неочевидные вещи, но я думаю, что, разоблачив эту сеть контактов, по факту много лет служивших именно российскому режиму, мы сможем достичь по крайней мере части своих целей.
После волны протестов во Франции был отменен фестиваль «Встречи с российским кино», а также программа российских фильмов в парижском кинотеатре «Бальзак»
– Вашу компанию и вас лично хорошо знают на международном рынке. Обращались ли к вам иностранные коллеги с какими-либо предложениями: помочь, создать совместные проекты, купить контент?
– Не просто обращались, а десятки, сотни раз в день по разным поводам – это мощная волна солидарности киношников. Было собрано немало средств на разные цели – от армейских до гуманитарных, проведено много благотворительных показов наших фильмов и фильмов коллег, ощущается огромная поддержка от продюсеров, делающих все – от трудоустройства наших беженцев до работы с подростками из Украины в разных странах. Поддержка просто безумная, она продолжается, и это придает определенный оптимизм. Если сопоставить с 2014 годом, когда началась агрессия против Украины со стороны россии, это реально небо и земля. И с точки зрения того, что, к сожалению, происходит в стране, и с точки зрения поддержки, которую мы получаем от коллег.
С другой стороны, Украина наконец может окончательно отделиться – и как кинорынок, и как самостоятельная уникальная кинематография, которую почему-то постоянно сравнивали с русской, а не с польской, например, кинематографией.
– Потому что нарратив про «один народ» был (и частично до сих пор остается) распространен в мире.
– И что мы менее развиты – это тоже нарратив, который насаждался и, к сожалению, продолжает насаждаться, если посмотреть на призывы отдельных европейских лидеров.
– Недавно в Каннах прошел рынок телевизионного контента, и мы видели активное участие в нем украинских компаний, выступивших единым фронтом с мощной позицией касательно международного сотрудничества. Происходит ли нечто подобное в киноиндустрии? Готовится ли представительство на Каннском фестивале и кинорынке?
– Да, на Каннском кинофестивале и кинорынке готовится несколько мощных мероприятий по поддержке украинского аудиовизуального сектора. Я думаю, что это будет важно для нас как отдельной уникальной кинематографии абсолютно на разных уровнях – от бизнеса до художественных высказываний.
– Предоставляет ли фестиваль специальные условия для участия украинцев?
– Да, предоставляет, но я не уверен, что могу об этом говорить, так как с этим связано несколько крупных институтов, и, вероятно, они имеют право первой ночи говорить об этом.
По данным Variety, в этом году все важные инициативы Marché du Film – Goes to Cannes, Cannes Docs Showcase, Producers Network – будут ориентированы на проекты и кинематографистов из Украины. На рынке будут презентованы более 10 национальных лент, находящихся на разных стадиях производства и ищущих партнеров. Еще ряду фильмов помогут ускорить постпродакшен при содействии First Cut Lab, FVG Audiovisual Fund и EAVE. В то же время в конкурсе Каннского кинофестиваля, где Украину представит лента Максима Наконечного «Бачення метелика» (в программе «Особый взгляд»), есть российский фильм «Жена Чайковского», что организаторы оправдывают отсутствием в нем государственного финансирования
– Вижу, что вы активно волонтерите – это ваша личная инициатива или в такую работу вовлечена вся компания?
– Все члены нашей команды задействованы в разных волонтерских инициативах, как и я. Но есть люди, которые в этом смысле делают гораздо больше и масштабнее. Я просто, если так можно сказать, подволонтериваю.
– А что происходит с компанией? Она работает? В начале разговора вы сказали, что хотите возобновить работу по дистрибуции…
– Мы начали работать, проводим еженедельные митинги, и я стараюсь сделать так, чтобы по крайней мере часть деятельности «Артхаус Трафик» была возобновлена. Это не только о компании – это и о подрядчиках, с которыми мы работаем, и о партнерах, получающих от нашей деятельности определенный толчок что-то делать. Сейчас пытаемся возобновить и фестивальную работу. Планируем провести «Чілдрен Кінофест» онлайн – в Украине и в Польше, куда выехала большая часть женщин и детей. Осенью хотим проводить «Київський тиждень критики», и заниматься этим нужно уже сейчас. То есть много инициатив, которые мы хотим восстановить, и чем раньше сможем это сделать, тем лучше будет нашей команде, их семьям и многим людям, так или иначе зависевшим от нашей деятельности.
– А «Чілдрен кінофест» на какой период планируете?
– Сейчас планируем на начало июня, хотя есть большой вопрос с финансированием. К сожалению, не все возможно делать бесплатно, некоторые процессы все же нуждаются в некоторых капиталовложениях, поэтому сейчас идет процесс финансирования. И параллельно мы занимаемся отбором программы. Также продолжается прием работ для детского конкурса.
– То есть конкурс, несмотря на обстоятельства, не отменяется?
– Поскольку мы много лет проводим конкурс для детей-кинематографистов, то и теперь решили его не отменять. В этом есть определенное наследование: фестиваль начинался в 2014-м, это был непростой год, и многие люди крутили пальцем у виска, узнав, что мы делаем. Но нам кажется, что есть вещи, имеющие терапевтический эффект для нашей аудитории. А у нас все же десятки тысяч зрителей. И это дети.
