Пандемия, продолжающаяся больше года, нарушила множество планов. Один из свежих примеров - перенос премьеры фильма «Поганi дороги», режиссерского дебюта Наталки Ворожбит. Пока в компании-дистрибуторе «Артхаус Трафик» затрудняются называть новую дату релиза - она будет зависеть от карантинных ограничений по всей стране. Но есть и хорошие новости: пользуясь затянувшимся ожиданием, мы встретились с Наталкой в закрытом для посетителей независимом кинотеатре KINO42 и поговорили обо всем - от впечатлений о собственном режиссерском дебюте до находящихся в разработке новых сериалов.
- Наталка, ваш режиссерский дебют «Поганi дороги» уже успел получить ряд наград, среди которых приз Венецианского кинофестиваля. А как вы сами оцениваете свой вход в профессию - все ли получилось так, как вы представляли, будучи сценаристом?
- Конечно, нет. Я себе вообще не представляла. Это же из области фантастики, когда сценарист с более чем двадцатилетним опытом вдруг меняет свою роль, при этом почти не имея представления о производственных процессах. Каких-то особых ожиданий у меня не было, кроме того, что впереди - неизвестность, приключения и вызов. Оценивать, как получилось, тоже не могу. Я понимаю, что были ошибки, понимаю, какие именно, что-то сейчас сделала бы по-другому. Но это уже выводы на будущее, опыт, который я применю в следующем фильме.
- Вы говорили, что в следующем фильме хотите осмыслить профессию режиссера. На дебютной картине было не до того?
- (Смеется.) Потому что это был даже не фильм в привычном понимании. Сама история, тема - это такой крик души, когда важнее просто высказаться. Я, честно говоря, даже не очень следила за технологическим процессом - то есть, конечно же, следила, но с пониманием, что не очень хорошо в нем разбираюсь. Поэтому во многих вещах полагалась на специалистов, не вникая в производственные нюансы и сосредоточившись на работе с актерами, смыслах и подобных важных для меня вещах. Можно сказать, что все это я сделала, не приходя в сознание (смеется) - благодаря огромной прекрасной команде, которая ко мне относилась с поддержкой и пониманием. Очень помог наш продюсер Юра Минзянов - где мог, подстелил мне соломку (улыбается). Представляю, что было бы, попади я в другой продакшен, где меня просто сожрали бы за незнание и непонимание процесса. Так что, действительно, во втором фильме я буду больше вникать и учиться. К тому же там не настолько тяжелая тема, поэтому, надеюсь, будет легче.
- Команду «Поганих дорiг», насколько я понимаю, собирал Юрий Минзянов?
- В основном да, за редкими исключениями. Например, оператора Вову Иванова мне посоветовала подруга, продюсер Иванна Дядюра. Но преимущественно команда - это Kristi Films.
- В своих интервью вы неоднократно говорили, что в «Кіборгах» и «Поганих дорогах» рассказана одна и та же история, но с разным фокусом. Если «Кіборги» - это мужское, героическое кино, то «Поганi дороги» - женское, с огромным количеством рефлексий на тему войны. Что вам как сценаристу далось сложнее?
- Нельзя однозначно сказать, что что-то было сложнее, а что-то - проще, по большому счету сложным было все. Но по-разному: «Кіборгів» я писала с «ноль-позиции», то есть с полного незнания материала. Ты ныряешь в тему войны, историю, в которой ты не была и никто тебя туда не пустит - я ведь уже не попаду в Донецкий аэропорт, не переживу этот опыт. А он, я считаю, важен, когда пишешь такие вещи, нужно проводить полноценные исследования. Так вот, возможности пережить это самой у меня не было: я могла общаться, брать интервью, ездить около этих территорий. Но это все равно не полное погружение - я никогда не побываю в шкуре военного во время боевых действий, не пойму, как это, когда на тебя едут танки. Нужно было максимально подключаться в плане эмоций, чертить схемы аэропорта, чтобы понимать логистику и представлять, откуда могли стрелять, а откуда - нет, разбираться в оружии. В общем, это была целая наука. Но память так устроена, что, как только мы закончили фильм, я сразу все забыла, потому что это теоретические, а не практические знания. Что же касается «Поганих дорiг», то это действительно собственная рефлексия на мое же исследование для «Кіборгів», на то, как я там ездила, как общалась с людьми. Также повлияла моя работа для «Театра переселенца», документальные спектакли, которые мы делали. Вообще, когда общаешься с людьми о трагических событиях, которые им пришлось пережить и которые я тоже теоретически могла бы пережить (потому что мне легче себя поставить на место гражданских, а не военных), то эмоционально подключаешься, вместе с людьми переживаешь истории, которых я собрала очень много. И в какой-то момент думаешь: «Боже, как же мне со всем этим дальше жить? Идти к психологу или написать сценарий?» Я выбрала второе.
- Насколько я знаю, у вас и на «Кіборгах», и на «Поганих дорогах» работали консультанты, бывшие и в АТО, и непосредственно в ДАП…
- На «Кіборгах» было много консультантов, причем один из них, Андрей Шараскин, потом снялся в «Поганих дорогах». Но в этой картине мы обошлись почти без консультантов. Единственное, снимая блокпост, мы пригласили ребят с реального блокпоста, чтобы они проконсультировали художников - что как устроено, а мне и актерам объяснили всю процедуру.
- Новеллы в фильме основаны на реальных событиях, но не в чистом виде, а как переработка множества историй, которые вам удалось собрать. Сейчас, когда фильм уже готов, вы можете оценить, сколько там реальности, а сколько вымысла - того, что придумано «по мотивам»?
- Это же не бухгалтерия, где можно оценивать в процентах (улыбается). Да, все действительно основано на реальных событиях, но нет ни одной истории, которая была бы от начала до конца взята из жизни. Все новеллы собирательные и художественно переосмысленные.
- Кстати, поработав режиссером, вы не стали как-то иначе смотреть на «Кіборгів»? Возможно, теперь появилось понимание, что фильм или его отдельные сцены можно было сделать по-другому?
- Вы знаете, даже без режиссерского опыта, когда я смотрела фильмы по своим сценариям, многое меня не устраивало, казалось, что можно сделать по-другому. Причем речь не только о «Кіборгах». Это вполне логично: ты написал сценарий, но снимает другой человек с другим взглядом, который точно никогда не совпадет с твоим.
- А большего понимания режиссеров картин по вашим сценариям не появилось?
- Появилось, конечно. Я понимаю, насколько сложным может быть процесс, что какие-то вещи сделать просто нереально. Но есть и то, в чем я непримирима - например, естественность существования актеров на площадке. Впрочем, ко всем режиссерам, которые работают с моими сценариями, я отношусь очень хорошо - даже если мне не нравится, как они это делают (смеется).
- В вашей пьесе, по которой сняты «Поганi дороги», больше новелл, чем вошло в картину. Как вы их отбирали?
- В фильм не вошла только одна новелла - женский монолог, остальные мы взяли. Хотя изначально новеллу «Подвал» снимать не собирались: Юра, прочитав пьесу, сказал, что она, конечно, мощная, но лучше ее не брать. Я согласилась, поскольку и сама не хотела - она сложная, я боялась, что мне не хватит опыта. Но когда мы сняли первые четыре новеллы, Юра позвонил и сказал: «Слушай, пазл не складывается, надо снимать».
- В смысле, вам не хватало хронометража?
- Нет, его как раз хватало, а вот смысловой пазл не складывался. Первые четыре новеллы достаточно ровные, не было какой-то мощной кульминации. Юра сказал «надо», а я внутренне сжалась и ответила: «Ну куда ж я денусь, буду снимать». Оказалось, кстати, не так страшно, как я думала в самом начале - наверное, опыт четырех уже готовых к тому моменту новелл мне помог. И кстати, насчет хронометража: после решения добавить «Подвал» его стало даже слишком много. До этого ведь было как: четырех новелл на заявленный хронометраж могло не хватить, поэтому я растягивала их по ритму, мы снимали много дополнительных сцен, а потом, наоборот, приходилось коротить. Это было сложно.
- Над какой новеллой было сложнее всего работать, над «Подвалом»?
- Не могу однозначно ответить. Конечно, «Подвал» тяжелый в том смысле, что нужно снимать физическое насилие. Одно из важных наблюдений: лучшие дубли были те, во время которых я сама ощущала физическую боль. А сложнее всего, наверное, снималась первая новелла, потому что было очень страшно, я вообще не понимала, как работать с актерами. Второй мы снимали «Блокпост», там тоже было непросто, одна из сложных задач - длинные монологи. Одно дело монолог в театре, совсем другое - в кино. Нужно было избежать пафоса и театральности, возникавших из-за литературности текста. В общем, нам пришлось делать очень много дублей, я и коротила, и упрощала. Еще сцены с животными не сразу удавались - например, дубль получился, но собака не прошла как надо.
- Вы рассказывали, что в какой-то сцене актер забыл текст и в итоге в фильм взяли именно этот дубль.
- Да, это было в «Подвале». Из множества дублей мы взяли именно его, потому что все вышло органично, как в жизни. Актер не произносил заученный текст, а реально подбирал слова, как делаем все мы.
- Расскажите о кастинге. Насколько я знаю, он у вас длился полтора года?
- Это вранье (смеется). Юра когда-то - видимо, для красного словца - это сказал, и все запомнили. Было так, что мы первый раз подались на конкурс Госкино и начали с Аллой Самойленко немножечко проводить кастинг, который длился меньше месяца. Но денег нам тогда не дали, и процесс остановился. А когда УКФ одобрил финансирование, начали сначала, и кастинг, на мой взгляд, получился очень коротким - около месяца перед каждой новеллой. Так что, по сути, те полтора года, о которых говорил Юра, - это и сам кастинг, и огромный перерыв.
- Тем не менее многие актеры отказывались от ролей, когда узнавали сюжет.
- Они отказывались пробоваться на роль в «Подвале». Женщины же у нас настолько привыкли к ролям жертв, что соглашались без проблем (смеется).
- Как думаете, почему отказывались от «Подвала»? Из-за того, что нужно было сыграть сепара?
- И сепара, и насильника, и материться надо - словом, очень негативного персонажа. Хотя, мне кажется, это очень интересная роль: персонаж меняется, там есть что играть. Но видимо, наши актеры очень «цнотливі» (улыбается).
- А актриса как справлялась, кстати? В «Подвале» были сцены, где ей нужно было сниматься обнаженной.
- О, актриса у нас совершенно уникальная. Вообще эта парочка из «Подвала» (Марина Климова и Юрий Кулинич) такая, что им чем хуже, тем лучше, им интересно такое играть, интересен вызов. Еще Оксана Черкашина, сыгравшая военного медика, такая. Я обожаю таких артистов: раздеться - не вопрос, выгнать ли съемочную группу, пока ты голая - да мне пофиг! Помню, в самом начале я извинялась перед ребятами, что им придется играть жесть, но они сказали, что как раз такое и любят (смеется).
- Еще, насколько я знаю, вам сложно было найти девочку-актрису на роль в «Остановке» - там тоже много мата, курить надо было.
- Да, конечно, но тут я прекрасно понимаю родителей - тоже не факт, что сама отдала бы ребенка на такую роль. Но Аня Жураковская молодец, со всем справилась, хотя на момент съемок ей только исполнилось 14.
- Складывается впечатление, что вы стремитесь работать с малоизвестными широкому зрителю, немедийными актерами - так было и в «Спіймати Кайдаша», и здесь. Это для того, чтобы зритель больше верил происходящему на экране, или есть еще какие-то цели?
- В первую очередь, конечно, чтобы было больше веры в происходящее. Второе - у актеров, много играющих в сериалах, есть свои особенности, у меня не получается их перестроить. Возможно, какой-нибудь крутой режиссер смог бы, а я - нет. Ну и третье - иногда со звездами психологически тяжело работать, особенно если ты дебютант. Я, сознательно или нет, выбираю актеров, с которыми мне по-человечески комфортно, это очень важный фактор. Если актер еще на кастинге начинает выносить мозг, то мы не сработаемся. Хотя еще не было такого, чтобы актер и мозг выносил, и играл так, как надо, так что и дилемм не возникает.
- Сложно ли работать с актерами без съемочного опыта или, наоборот, проще, потому что они, скажем, незаклишированы?
- И проще, и нет. С одной стороны, они и правда незаклишированы и к тому же делают все, что ты просишь, не говорят, что у них за плечами десять проектов и там все было по-другому. С другой, театр иногда очень тяжело выбить. Речь прежде всего о подаче: ты привык, что нужно говорить так, чтобы на двадцатом ряду было слышно. Они все четко проговаривают, как в реальной жизни никто не делает, гротеск появляется. Одна из актрис была театральная, очень эксцентричная, а в фильме этого не нужно. Ну, побороли (улыбается).
- Вы демократичный режиссер, разрешаете актерам импровизировать?
- Скорее да. Актеры говорят, что демократична, если не врут (смеется). Но вообще наши актеры редко выходят за рамки написанного, а если и делают это, то очень робко. Но я очень люблю хорошую импровизацию, литературный текст от этого оживает и звучит намного лучше.
- Вы - опытный драматург и сценарист, но все же решились попробовать себя в режиссуре. Почему именно сейчас и почему именно с картиной «Поганi дороги»?
- Мне давно хотелось самой снять фильм, но я никогда ни к кому не ходила и не предлагала себя в качестве режиссера, потому что страшно. Предложение Юры было решительным и настойчивым, я поняла, что другой такой возможности может и не быть.
- Я подозревала, что дело в Минзянове.
- Конечно, это был огромный вызов, который я сознательно приняла, понимая, что будет тяжело. Плюс «Поганi дороги» - это материал, который не хотелось никому отдавать. Я еще с ним жила, еще внутренне его дописывала, поэтому понимала, что так, как я, эту картину никто не снимет.
- Но по сути, у вас и до «Поганих дорiг» был опыт «главного на площадке» - вы были шоураннером «Спiймати Кайдаша». Насколько это помогло в режиссуре?
- Очень помогло! Именно там я впервые увидела, как все устроено, поняла, как работает этот механизм, но при этом у меня не было режиссерской ответственности. Я помогала создавать мир, приводить его к единому целому. Конечно, было трудно - например, объяснить группе, что это за женщина бегает по площадке и почему-то переодевает актеров и портит им прически (смеется). Меня прямо ненавидели разные цеха, я это чувствовала, но, с другой стороны, а что мне уже было терять? Зато потом, уже на «шапке», дядя Миша (второй оператор Михаил Кретов. - MBR), у которого за плечами миллион проектов, пригласил меня на танец и сказал: «Я долго не понимал, что ты вообще тут делаешь, а потом однажды послушал, что говоришь, и понял - все правильно!» Это признание! (Смеется.)
- Расскажите о вашей следующей режиссерской работе, «Демонах». Продюсировать ее должен был Юрий Минзянов, которого недавно не стало. С кем вы теперь работаете над проектом?
- Я продолжаю работать с Kristi Films и сыном Юры Дмитрием. «Поганi дороги» они тоже продюсировали вдвоем. Еще при жизни Юра успел подать «Демонов» на питчинг Госкино, мы выиграли, а сейчас находимся в подготовительном периоде.
- Деньги вам уже выделили?
- Еще нет, но на бумаге они есть.
- Судя по описанию фильма, он будет больше похож на «Кайдаша», чем на «Поганi дороги».
- Надеюсь, он не будет похож ни на то, ни на другое (улыбается). Но история, конечно, намного легче, чем «Поганi дороги»: скорее лавстори с элементами комедии, мистики, черной комедии - все, как я люблю. Очень хочу, чтобы это было не совсем бытовое существование, хочу поэкспериментировать с формой.
- Вы еще работаете над сценарием?
- Да, также мы уже начали кастинг, нашли некоторые локации. Надеюсь, скоро приступим к съемкам.
- Кроме полного метра вы сейчас работаете над несколькими сериалами для СТБ и FILM.UA. Снова в роли шоураннера?
- Этих сериалов три, и на все меня зовут шоураннером. Не знаю, как получится совмещать, если они запустятся одновременно, но ни один не хочется отдавать, все три очень нравятся. Первый проект - «Зiлля» для FILM.UA. Сначала, еще год назад, я написала его как полный метр, а сейчас из него делают восьмисерийный проект, так что дописываю. Я бы хотела быть там и шоураннером, и режиссером, однако режиссер на проекте уже есть (улыбается). Второй сериал - «Страхи и неврозы» для СТБ, он о современных женщинах 40+ и их проблемах. Хочется сделать качественное драмеди, чтобы там было много Киева, современной жизни и все такое. Он должен быть откровенным, радикальным, уже сейчас продюсеры немного напрягаются. И я их понимаю - такой материал больше для платформ, а не телевидения. После опыта в авторском кино, где нет границ и цензуры, где ты выворачиваешься наизнанку, очень сложно возвращаться к телевизионному формату.
- Есть ощущение, что нашему телезрителю именно откровенности и не хватает.
- Да. Откровенный разговор всегда нужен, однако с телевидением сложилось так, что мы живем одной жизнью, а показывают нам совершенно другую.
- Вы, кстати, в одном из интервью говорили, что «Спiймати Кайдаша» показал: телепродюсеры не всегда понимают, чего хочет зритель - в проект не верили, сценарий долго лежал на полке, а в итоге сериал выстрелил так, что никто не ожидал. Получается, теперь они сделали выводы?
- Получается, да. Как минимум они заказали мне «Страхи и неврозы» и не особо пока вносят правки. Третий сериал, мой любимый на сегодняшний день, тоже делаю с FILM.UA для СТБ, но у него на данном этапе есть только рабочее название - «Наша Галя». Он про 90-е, о женщине, которая работает директором книжного магазина: как она лично, ее семья и вся страна переживает обретение Украиной независимости, смену времен и эпох.
- Это немного перекликается с «Кайдашами» - там же, по сути, тоже показан насыщенный для страны отрезок времени, а важные события звучат из новостей.
- Да, я таким образом хотела актуализировать историю, показать не только события в семье, но и исторический контекст. У нас же привыкли снимать без всего этого, как будто все происходит в вакууме, а то, что вокруг, не имеет значения.
- Я еще слышала историю о том, что в «Спіймати Кайдаша» вы уже во время съемок заменили одну из главных актрис и пришлось переснимать много сцен. Получается, канал настолько вам доверял, что дал полную свободу действий?
- История с актрисой действительно была, но ее заменили в первый же съемочный день, потому переснимать пришлось только одну сцену. Это на самом деле был наш недочет, поскольку актриса очень хорошая, просто роль оказалась совсем не ее. Я до сих пор чувствую вину. Что касается свободы, то я бы не сказала, что было доверие именно ко мне - они и в сам проект не очень-то верили. Просто произошла череда случайностей: сценарий я уже написала, канал за него заплатил, а потом появилась возможность получить 50% финансирования от государства. То есть они не особенно рисковали, а я была готова делать сериал - вот все и сложилось.
- Вы могли бы как режиссер или как шоураннер снять проект по чужому сценарию?
- Наверное. Главное, чтобы мне было интересно. Пока я хочу снять «Нашу Галю» - и как режиссер, и как шоураннер.
- Вернемся к «Поганим дорогам», точнее к песне Татьяны Булановой, которая звучит в нескольких сценах. Покупали ли вы на нее права и знали ли правообладатели, где и, что важно, в каких обстоятельствах она будет звучать?
- Конечно, покупали, хотя этим занималась не лично я. С правообладателями связывался Дима Минзянов, отправлял им какой-то синопсис, но, насколько понимаю, он смягчил и обобщил сюжет. Я описывала сцену как историю любви: мол, женщина везет тело любимого. И ни слова про войну. А продюсеры решили, что даже так нам прав не дадут, потому отправили свою версию, я ее не читала (смеется).
- Со мной наверняка согласятся многие: главная фишка всех ваших проектов - очень живые и очень качественно выписанные диалоги. Как у вас это получается и как другим сценаристам научиться так их писать?
- Сказать, что у меня особый дар, было бы нескромно (смеется). Наверное, есть какая-то чуйка, слух, что ли. Я всю жизнь занимаюсь документальным театром, драматургией. Меня с детства коробили неестественные интонации, а живую речь, наоборот, очень любила и люблю. Кроме того, я росла в среде, где люди очень колоритно разговаривали: суржик, сленг, мат - что мне казалось бесценным и прекрасным. И я это использую - сознательно или нет - в своих сценариях.
- Ну и напоследок. «Погані дороги» - тяжелое кино, но в промокампании зрителя к этому не готовят. Учитывая, что самыми кассовыми фильмами в Украине становятся легкие комедии, вы не переживаете, что реакция, а в итоге и сборы будут не очень хорошими? Участвовали ли вы в разработке концепции промо?
- Честно говоря, не знаю и не понимаю, как это работает, я ведь захожу в эту реку впервые. У фильма есть трейлер, по которому все более-менее понятно. Но даже если кто-то не поймет и разочаруется - его право как зрителя, по этому поводу я не переживаю. Это не первый фильм в истории кино, который сложно смотреть, а в сравнении с какими-нибудь «Иди и смотри» или «Груз 200» - вообще детский лепет в попытке поговорить честно. Реальность гораздо страшнее.
Как видите, сняв первую картину, Наталка останавливаться не намерена. А вот каким получился ее режиссерский дебют - узнаем совсем скоро, когда карантин наконец закончится. До встречи в кино!
